Такамура Котаро (1883 – 1956)
Поэтическая манера отличает уитменовской широтой мировосприятия, пластичностью, богатством колорита. Тяжкая душевная болезнь любимой жены Тиэко наложила трагический отпечаток на позднее творчество
Такамура Котаро. Пойдя на сотрудничество с тоталитарным режимом в годы монархо-фашизма, он впоследствии опубликовал поэтическое покаяние в форме исповедальных элегий.
(из книги «Японская поэзия Серебряного века». Переводы А. Долина)
Человек точит резец
Он сидит молчаливо и точит резец.
Точит и точит, хотя солнце уже склонилось к закату.
Точит и шлифует, нажимая то на одну сторону резца,
То на другую.
Меняет воду для точки и снова точит.
Он сам еще не знает,
Что изваяет завтра.
Сосредоточенно нахмурясь, человек точит резец.
У этого человека местами порваны рукава.
У этого человека седые стриженые усы.
Озлобление? Неизбежность? Отрешенность?
А может быть, человек всего лишь
Движения руки вперед и назад считает?
Переводы В. Марковой
Земля в мае
День за днем
Проливались дожди на леса и поля,
Омывая
Весеннею влагой
Чуть заметную зелень,
Но сквозь тучи
Пробилось
Упрямое майское солнце
И тебя разбудило,
Молодая земля.
Как тепло и как рыхло
Ты стелешь весеннюю таль.
Как живая,
Округло и плавно
Растешь перед нами.
Ты безмерную тяжесть,
Как пену,
Холмами вздымаешь
И, дугой изгибаясь,
Уходишь в туман.
Мириады семян
Пеленаешь
На теплых коленях.
Насекомых скликаешь –
Они наползают гурьбой.
Все – и злые и добрые – твари
Равны пред тобою,
Всех хранишь
По законам твоим,
По уставу живых перемен.
Ты даруешь всему,
Что живет,
И еду, и насест,
И гнездо, и нору,
Каждой птице даешь
Пару крыльев,
Всем гниющим и гибнущим
Милость даешь возрожденья,
Всею грудью доверчиво дышишь,
Молчанье храня.
Все песком ты смываешь и глиной,
Но ничто не погибнет.
Ты, земля, не страшишься
Ни забвенья, ни грязи, ни тьмы.
Все доводишь ты до конца,
Все начала,
Дороги и годы,
Продвигаясь вперед,
Неизменно – вперед,
Раздвигая плечами простор.
Если поле в семь танов * —
Колосья на нем шелестят.
Если поле в два тана –
Там овощи дружно шагают.
Сколько маленьких рук
Прорастает
Под нами, над нами,
Сколько крошечных глаз
Изумленно
На небо глядят!
Запах брызжущей жизни
Из тысяч расселин и пор,
Звук биения
Тысяч сердец
И ленивых и быстрых,
Неизбежной борьбы
Непрерывный
Таинственный шорох,
Неустанно ведущийся спор
За пространство, за жизнь.
И, ногами ощупав тепло
В прорастающем черноземе,
Я прочнее себя утверждаю
В исконной,
Родной
Человеческой силе.
* Тан – 0,245 акра
Приписка к письму
Почему мандарин,
сам не зная о том, — мандарин?
Почему он построил себе
этот круглый, соком насыщенный дом?
Почему мандарин – не виноградная гроздь,
виноград – не мандарин?
Весь мир – мастерская чудесных,
точнейших структур, механизмов.
Куда ни шагнешь,
пред тобою – невиданная красота.
Даже в час, когда жизнь
как будто теряет смысл,
Красота хватает тебя,
не отпускает… Она говорит:
«Взгляни же хоть раз, заново,
как будто впервые видишь меня».
И тогда красота проскользнет
в твое обновленное сердце.
Даже в самые горькие дни –
красота твой верный союзник.
И это заемное, несовершенное тело
станет твоим настоящим телом…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Тильтиль повернул на шапке алмаз.
Зажги в комнате свет
И взгляни по-новому, зорко
на мандарин.
Человек не видит далеко
Я шел.
Птица выпорхнула у меня из-под ног.
Жена моя вдруг сошла с ума.
Дальность прицела –
три тысячи метров.
Это ружье
бьет без промаха…
издалека…
Бьет без промаха издалека…
Тиэко летит по ветру
Да, Тиэко теперь не говорит разумно:
Весь разговор ее теперь лишь знаки
Для куликов и голубых сорок.
Вдоль моря тянется гряда холмов,
Поросшая сосновым лесом, —
Защита от морского ветра.
Все побережье,
Длиною в девяносто девять ри,
Засыпано пыльцой цветущих сосен.
Дымится берег желтой пылью
Под утренним прохладным бризом…
И легкая одежда Тиэко
Мелькает
Среди чешуйчатых стволов.
Я медленно иду за Тиэко
И то и дело нагибаюсь,
Без цели собирая
Грибы «сосновая роса».
Они гнездятся на сухом песке…
Как птица,
Руками машет Тиэко –
Безумная… Она не человек,
И только птицы
Теперь ее друзья.
Она летит – и окликает птиц…
Все утреннее небо лишь площадка,
Великолепная арена для игры –
До ужаса расчищенное небо…
Да. Тиэко летит по ветру.
Трудно понять Тиэко
Тиэко видит вещи,
невидимые другим.
Тиэко слышит многое,
что не слышат другие.
Тиэко идет туда,
куда другим нет дороги,
И что ей легко,
не дается людям.
Нет, не видит меня Тиэко
на морском берегу:
Она ищет другого меня,
что прячется за моей спиною…
Тиэко разлучилась с печалью,
с тяжестью боли
И бродит в бесплодном саду,
где она лишь прекрасное видит.
Часто слышу я голос,
голос, зовущий меня,
Только нет ей доступа
в мир людей.