Тао Юаньмин

Тао Юанмин

Tao Yuanming (365–427) великий китайский поэт

Не теряя мгновенья,
вдохновим же себя усердьем,

Ибо годы и луны
человека не станут ждать.
Тао Юань Мин

Ши Тао Иллюстрации духа стихов Тао
Ши Тао Иллюстрации духа стихов Тао

Итогом конфуцианского воспитания, серьезного увлечения сочинениями даосских мудрецов, долгих бесед с монахами буддийского Общества Белого лотоса», накопленного чиновничьего и жизненного опыта явилось формирование особого типа личности, который и воплотил в своем творчестве великий поэт Тао Юаньмин, чьи представления о жизни и счастье разделялись многими поколениями китайцев.
«Наслаждение поэзией Тао Юань-мин неотделимо в китайском восприятии от ее философского осмысления»
(Эйдлин Л.З. Тао-Юань мин // Тао Юань-мин. «Осенняя хризантема» / Тао Юань-
мин. – СПб., 2000. – С. 12.)

Тао Юань мин родился в той части Китая, которая сейчас является провинцией Цзянси – там, где находятся горы Лушань (место резиденции китайских вождей), знаменитое Девятиречье – Цзюцзян), — места замечательные по своей красоте.
Сяо Тун, собравший в VI веке стихи и прозу поэта, писал: «Когда он говорит о современных ему событиях, то указывает на них и заставляет размышлять над ними; когда он рассуждает о внутренних своих переживаниях, то он велик и открыто искренен. В вдобавок еще его стремление к правде неизменно и не прекращаемо, он спокоен в своих
утверждениях и тверд перед жизненными трудностями – он не считал позором для себя работу в поле, он не считал несчастьем для себя отсутствие богатства» ( Эйдлин Л.З. Тао-Юань мин // Тао Юань-мин. «Осенняя хризантема» / Тао Юань-мин. – СПб., 2000. – С. 12.)
Весной 405 г. Тао Юаньмин служил в армии адъютантом местного командующего. Смерть его сестры вместе с его отвращением к коррупции и распрям во дворе Цзинь побудили его уйти в отставку. Как выразился сам Тао, он не стал бы «кланяться, как слуга, в обмен на пять пудов зерна» (為五斗米折腰 wèi wǔ dǒu mǐ zhé yāo), вошедшее в обиход выражение, означающее «проглотить свою гордость в обмен на скудное существование» . «Пять пудов зерна» были между прочим установленным окладом некоторых чиновников низшего ранга. Конечно, зарплата Тао Юаньмина как магистрата округа Пензе была намного выше, чем пять монет, так что это было символическое выражение. Последние 22 года своей жизни он жил на пенсии в своем маленьком подворье.

Гонконгский художественный музей
Тао Юаньмин дважды был женат. Его первая жена умерла, когда ему было за тридцать.

У Тао Юаньмина было пятеро сыновей. Старшим сыном был Тао Янь, как упоминается в его письме «Письмо к моим сыновьям Янь и т. д.», своего рода извинение за любой голод или холод, от которых они страдали в результате следования его идеалу и совести и больше не работать на правительство. Дочери, если и были, то не записывались (по обычаю). Однако, как именно это произошло в хронологии его жизни неизвестно.

Отказ
«Отказ от официальной печати» из рукописного свитка «Сцены из жизни Тао Юаньмина» Чэнь Хуншоу (1598-1652), династия Цин, датированного 1650 годом, тушь и цвет на шелке, Художественный музей Гонолулу

Тао Юань Мин пишет стихотворении «Вторю стихам Чжу Бу Го»:

«Густо – густо разросся лес перед самой дверью дома,

Когда лето в разгаре сберегает он чистый сумрак.

Южный радостный ветер в это время как раз приходит,

И бесчинствует всюду, и распахивает мой ворот».

В этом маленьком фрагменте мы чувственно переживаем с поэтом разнообразные ощущения: веет ветер в жару, да еще радостный ветер, в жару ощущаем прохладу, и глаза отдыхают в чистом сумраке.

Ветер этот «бесчинствует» и «распахивает ворот» — мы видим внутренним зрением картину: дом, окружённый тропическим лесом в жаркий день, поэт на пороге наслаждается ощущением чистоты и прохлады окружающего его мира, его дом и лес. И мы почти чувствуем этот «радостный ветер» на своем лице. И мир этот, мир поэта, так же радостен в этот, казалось бы, совершенно заурядный день в деревне в сельском доме вдалеке от развлечений или роскоши, всего что, как иногда кажется, может принести радость.
«Служа прекрасному вдали от конфуцианского проповедничества, Тао остался чужд враждующим флангам даосов и конфуцианцев, не говоря уже, конечно, о буддистах, и первый освободил поэзию от придворных связей и общественно-
исповедальных кастовых обязательств, наложенных веками на китайского ученого поэта», – писал В.М. Алексеев. (Алексеев В.М. Китайская литература. Избранные труды / В.М. Алексеев.– М., 1978. – С. 63.)

Я нигде не бываю, — выйду так, полежать без дела,

Или сяду спокойно и за цинь возьмусь, и за книгу.

Овощей у меня в огороде изобилье всяких,

Да и старого хлеба остаются еще запасы.

Мне же, больше чем надо,

Никогда не хотелось в жизни, — продолжает Тао дальше.

И вот уже идет в этих строках выражение взглядов поэта на жизнь, на удовлетворенность ею, на желания и их удовлетворение: «О себе заботы ограничены ведь пределом. Мне же больше чем надо, никогда не хотелось в жизни». И окружающий Тао мир – все, что окружает поэта, его стиль жизни, занятия поэзией, музыкой приносят ему радость. Он предается мыслям о высоком: «И в далекие дали, провожая белые тучи» — в этой строке меняется масштаб повествования и размышлений поэта. От тихих семейных и личных ценностей поэт переходит глубоким философским размышлениям: « Я в раздумьях о древнем; о, раздумья мои глубоки».

Вот все стихотворение:

Вторю стихам Чжу Бу Го

Густо – густо разросся лес перед самой дверью дома,

Когда лето в разгаре сберегает он чистый сумрак.

Южный радостный ветер в это время как раз приходит,

И бесчинствует всюду, и распахивает мой ворот.

Я нигде не бываю, — выйду так, полежать без дела,

Или сяду спокойно  и за цинь возьмусь, и за книгу.

Овощей в огороде  у меня изобилье всяких,

Да и старого хлеба остаются еще запасы.

О себе все заботы ограничены ведь пределом,

Мне же больше, чем надо, никогда не хотелось в жизни.

Винный рис я очищу, и вино на славу готовлю,

А поспеет, и сразу сам себе его наливаю.

Сын смой, маленький мальчик, здесь же, рядом со мной

играет.

Он мне что-то лепечет, а сказать еще не умеет.

И во всем этом вместе есть, по правде, такая радость,

Что уже я невольно о роскошной забыл булавке…

И в далекие дали, провожая белые тучи,

Я в раздумьях о древнем; о, раздумья мои глубоки.

Перевод Э .Эйдлина

Удивительны стихи Тао Юань Мина, отражающие его духовный облик. Спокойствие и стойкость Тао,умиротворенность, поразительная способность видеть прекрасное вокруг и в неповторимых созвучиях стихов его воплощать это в поэзии,  заставляют вновь и вновь обращаться к его строчкам. Горы и воды — духовная родина человека. Там среди  природы он обретает истинного себя. Горы и воды на пейзажных свитках пишутся не для того чтобы показать материальную реальность. Нет. Что бы показать «другую реальность», «иную реальность», «параллельный мир». Некоторые авторы сравнивают средневековые пейзажные свитки с иконописью. Горы, воды. камни, цветы-это не просто природные явления, которые приносят пользу или удовольствие человеку.

Когда росы застынут,

и кочующих туч не станет,

Когда небо высоко,

и бодрящий воздух прозрачен,

Как причудливо странны

воздымаются ввысь вершины,

Стоит только вглядеться-

удивительно, неповторимо!

Хризантемой душистой

просветляется темень леса.

Хвоей сосен зеленых

словно шапкой накрыты горы.

Размышляю об этом

целомудренном и прекрасном.

Природа Тао нравственна, этична. Человек в природе приобщается к ее «доблести» и «целомудрию».

Перед внутренним взором как бы открывается картина мира поэта, живущего в маленькой деревушке. Он описывает привычное для него природное окружение: горы, покрытые соснами. Поэту кажется, что стоит только вглядеться и увидишь как удивительны и неповторимы, причудливо странны вершины гор, покрытые соснами. Вершины воздымаются ввысь, и мы внутренним взором вслед за поэтом обращаемся мыслями ввысь к небу, на котором уже нет кочующих туч, к небу, которое как и горы «высоко». Ввысь ведут нас поэтические образы Тао, высь и к свету.
«Хризантемой душистой

просветляется темень леса»,-пишет поэт. Страсть Тао к хризантемам широко известна. Кроме того, цветение хризантемы было традиционным символом бодрости в старости, и это значение было углублено жизнью Тао, который сторонился политических потрясений своего времени и провел зрелые годыв отшельничестве, несмотря на видную роль в политике его предков.

Чэнь Хуншоу Сцены из жизни Тао
Чэнь Хуншоу Сцены из жизни Тао

.

Вот прощальное стихотворение-пожелание поэта другу. Какая сила чувства! Она редко встречается вообще. А в наше обедневшее чувствами время поражает и потрясает. Поэт горюет и о себе, оставленном в одиночестве. Но возвышается до мощных и пафосных слов когда обращается путнику и его пути. Истинное горячее живое чувство пронизывает его слова. Эта наполненность искренним, абсолютно бескорыстным, лишенным какого-либо себялюбия отношением ко всему, что окружает поэта-природе, эпохе, бесконечному времени, людям-выделяет этого отшельника. Лично мне уже много лет назад в семидесятых годах двадцатого века стал он другом.
Гармонию в человеческих отношениях ищет Тао Юань Мин. Для всех людей: образованных чиновников и простых тружеников-ищет он образец счастливой жизни. Только в мире, скрытом от цивилизации, спрятанном от властей и установления общества можно построить справедливую жизнь. Таков смысл стихотворения «Персиковый источник». Конечно речь идет о видимом на поверхности смысле. Могут быть и другие уровни понимания. Можно рассказ о затерянной деревне понять как сообщение о жизни в параллельном измерении. Недаром рыбак не смог найти деревню при попытке вторично попасть туда. Эта идеальная жизнь показалась ему. И только. Был ли он готов к такой жизни? Или к приятию такой реальности? К вере в такую реальность? Он — нет. А стихотворение ко многим.

ТАО ЮАНЬ-МИН
«Персиковый источник»
В годы Тайюанъ правленья дома Цзинь
человек из Улина рыбной ловлей добывал себе пропитание.
Он плыл по речушке в лодке
и не думал о том, как далеко он оказался от дома.
И вдруг возник перед ним лес
цветущих персиковых деревьев,
что обступили берега на несколько сот шагов;
и других деревьев не было там, —
только душистые травы, свежие и прекрасные,
да опавшие лепестки, рассыпанные по ним.
Рыбак был очень поражён тем, что увидел,
и пустил свою лодку дальше,
решив добраться до опушки этого леса.
Лес кончился у источника, питавшего речку,
а сразу во ним возвышалась гора.
В горе же был маленький вход в пещеру,
из которого как будто выбивались лучи света.
И рыбак оставил лодку и проник в эту пещеру
вначале такую узкую,
что едва пройти человеку.
Но вот он сделал несколько десятков шагов,
и взору его открылись яркие просторы —
земля равнины, широко раскинувшейся,
и дома высокие, поставленные в порядке.
Там были превосходные поля и красивейшие озера, и туты, и бамбук, и многое ещё,
Межи и тропинки пересекали одна другую,
петухи и собаки перекликались между собою.
Мужчины и женщины, — проходившие мимо и работавшие в поле, — были так одеты,
что они показались рыбаку чужестранцами;
и старики с их пожелтевшей от времени сединой,
и дети с завязанными пучками волос
были спокойны, полны какой-то безыскусственной весёлости.
Увидев рыбака, эти люди очень ему удивились
и спросили, откуда и как он явился.
Он на всё это им ответил.
И тогда они пригласили его в дом,
принесли вина, зарезали курицу, приготовили угощение.
Когда же по деревне прошёл слух об этом человеке,
народ стал приходить, чтоб побеседовать с ним.
Они говорили: «Деды наши в старину бежали от жестокостей цинъской поры,
с женами и детьми, с земляками своими пришли в этот отрезанный от мира край
и больше уже отсюда не выходили,
так и расстались со всеми теми, кто живёт вне этих мест».
Они спросили, что за время на свете теперь,
не знали они совсем ничего ни о Хань
и, уж конечно, ни о Бэй и ни о Цзинъ.
И этот человек подробно, одно sa другим, рассказал им всё то, что знал он сам,
и они вздыхали и печалились,
И все они без исключения, радушно приглашали его в гости к себе в дома
и подносили ему вино и еду.
Пробыв там несколько дней,
он стал прощаться.
Обитатели этой деревни сказали ему:
«Только не стоит говорить о нас тем, кто живёт вне нашей страны».
Он ушёл от них
и снова поплыл в лодке,
держась дороги, которою прибыл,
и всюду-всюду делая отметки.
А вернувшись обратно в Улин,
он пришёл к правителю области и рассказал обо всём, как было.
Правитель области тут же отрядил людей, чтобы поехали вместе с рыбаком
и поискали бы сделанные им отметки,
но рыбак заблудился и дорогу ту больше найти не смог.
Известный Лю Цзы-цзи, живший тогда в Нанъяне
и прославившийся как учёный высоких правил,
узнав обо всём,
обрадовался, стал даже готовиться в путь,
но так и не успел:
он вскорости заболел и умер.
А после и вовсе не было таких, кто «спрашивал бы о броде»!

Персиковый источник на китайском языке

桃花源記

陶淵明

晉太元中武陵人捕魚為業。緣溪行﹐忘路之遠近。忽逢 桃花林﹐夾岸數百步中無雜樹﹐芳華鮮美落英繽紛。漁 人甚異之。復前行欲窮其林。林盡水源便得一山。山有 小口仿佛若有光。便捨船從口入。初極狹纔通人。復行 數十步豁然開朗。土地平礦屋舍儼然。有良田美池桑竹 之屬。阡陌交通雞犬相聞。其中往來種作。男女衣著悉 如外人。黃髮垂髫並怡然自樂。見漁人乃大驚問所從來。 具答之。便要還家為設酒殺雞作食。村中聞有此人咸來 問訊。自云先世避秦時亂率妻子邑人。來此絕境不復出 焉。遂與外人間隔。問今是何世乃不知有漢無論魏晉。 此人一一為具言所聞皆歎惋。餘人各復延至其家皆出酒 食。停數日辭去。此中人語云不足為外人道也。既出得 其船便扶向路處處誌之。及郡下詣太守說如此。太守即 遣人隨其往。尋向所誌遂迷不復得路。南陽劉子驥高尚 士也。聞之欣然規往未果尋病終。後遂無問津者。

Источник: http://www.gutenberg.org/cache/epub/2090/pg2090-images.html

Стихотворение за вином описывает бесхитростную жизнь поэтыв деревенской глуши. О вине ли оно? или об уединении? Мне кажется о духовной жизни поэта.
За вином Опять склон горы и хризантема. Они прекрасны. Мы можем видеть прекрасное и сознавать это…В чем тайна Тао? Который не только видел и чувствовал, но мог и может сейчас передавать состояние глубочайшей гармонии бытия?
Немногими простыми словами создает он картину гора, цветок, птица. Картина превращается в виденье. Виденье уносит душу. Уходит земля. В чем смысл? Он забыт уже.
Я поставил свой дом
в самой гуще людских жилищ,
Но минует его
стук повозок и топот коней.
Вы хотите знать,
отчего это может быть?
Вдаль умчишься душой,
и земля отойдёт сама.
Хризантему сорвал
под восточной оградой в саду,
И мой взор в вышине
встретил склоны Южной горы.
Очертанья горы
так прекрасны в закатный час,
Когда птицы над ней
чередою летят домой!
В этом всём для меня
заключён настоящий смысл.
Я хотел рассказать,
и уже я забыл слова…
Перевод: Лев Залманович Эйдлин

«Вот бобы посадил я…» на китайском и русском языках

种豆南山下,草盛豆苗稀。
晨兴理荒秽,带月荷锄归。
道狭草木长,夕露沾我衣。
衣沾不足惜,但使愿无违。

Вот бобы посадил я
на участке под Южной горою,
Буйно травы пробились,
робко тянутся всходы бобов.
Утром я поднимаюсь,
сорняки из земли вырываю,
К ночи выглянет месяц,
и с мотыгой спешу я домой.

«Все настигнуты птицы – и становится лишним лук».

Так узка здесь дорога,
так высоки здесь травы густые,
Что вечерние росы
заливают одежду мою.

Пусть промокнет одежда,
это тоже не стоит печали:
Я хочу одного лишь —
от желаний своих не уйти.

(Л.Эйдлин)

Орхидея простая

Орхидея простая родилась перед входом в дом.
Скрытый запах душистый только чистого ветра ждёт.
Стоит чистому ветру неожиданно налететь,
Вмиг она узнаётся средь полыни, меж трав других…

Я скитался, скитался, потерял свой давнишний путь.
Правде Дао доверясь, может быть, я его найду.
С пробуждённым сознаньем не вернуться я не могу:
«Все настигнуты птицы – и становится лишним лук».

Со времен Конфуция (551-479 до н.э.), цветок орхидеи связан с понятием принципиального, высокоморального человека и ассоциировался дружбой, верностью и патриотизмом.

Ryuko Valley Orchi
Ryuko Valley Orchi

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.