О любви | Бесконечная Ци

19.1519.15

Кабир

Каби́р (Кабирна́тх, Каби́р Дас, Сант Кабир Сахиб; хинди: कबीर, панджаби: ਕਬੀਰ, урду: کبير; 1440, Бенарес, Пенджаб — 1518, Индия) — средневековый индийский поэт-мистик, поэт-сант, выдающийся реформатор движения бхакти, классик литературы хинди.

В истории религиозной мысли Индии Кабир занимает уникальное место. Для хинду он бхакта-святой, для мусульман — пир, для сикхов — бхагат, для членов ордена кабирпантх, в настоящее время более 1 млн последователей его идей, — аватара, которому сооружены храмы, главный из них «Кабир чаура матх» в Бенаресе. В прогрессивных кругах Индии Кабира признают как поэта-реформатора, открытого врага брахманизма и кастовых различий, института неприкасаемых и всех форм социальной дискриминации, как певца индо-мусульманского единства.

Также гимны Кабира, как авторитетные источники Истины включены в священную книгу сикхов «Адигрантх», или «Гуру Грантх Сахиб», составление которой было завершено в 1604 году при пятом гуру сикхов — Арджуне.

Ты связал нас объятием дивным, Кудесник… Кабир

Ты связал нас объятием дивным, Кудесник…
Я был в сон погружен и проснуться не мог,
Но Любовь Твоя словом,
звучащим, как песня,
Пробудила, открыла одну из дорог,
Позвала – и душа устремилась навстречу,
Осознав те пороки, в которых жила,
И прильнула к рукам, обнимающим вечность,
С тихой радостью, радостью этой светла…
Миг, короткий, как вздох,
снял с души все оковы
Обязательств земных, обещаний, долгов…
О Кудесник! В Твоем я объятии снова —
И не сердце пылает в груди, а Любовь.

Перевод Таисы Бондарь
Пой же песнь венчальную,
Юность Моя!
В дом пришла Любовь,
Принеся с собой
Ароматы, цвета и цветы
Всех пространств и времен,
Отраженья земной красоты
Всех, кто ей вдохновлен.
Значит, плоти моей и душе
Воссиять алтарями Любви,
Пред которыми Небу
Молитвы Любимому —
Вновь оживить.
В танце пламени, в танце Любви,
Повторяющем всплески Огня,
Закружатся миры,
И все боги окружат меня
В ликовании свадебном:
Вот он, избранник, — Кабир!
Сам Всевышний объятья открыл мне —
И счастлив весь мир.
Перевод Таисы Бондарь

Тропа Любви извилиста, трудна… Кабир

Тропа Любви извилиста, трудна,
И тот, кто жизнью дорожит, не может
Ступать над бездной, где не сыщут дна
Ни взгляд, ни мысль, что путь его продолжит.
Ведь дом Любви — весь мир, где все миры
Открыты сердцу. Уж поверь Кабиру:
В миг откровенья не надрыв, порыв
Бросает жизнь к ногам Владыки Мира.
И только эта жертва, этот дар
Дает нам право прикоснуться к Чаше,
Из коей боги пьют: Любовь — алтарь,
Перед которым меркнет счастье наше.
Перед которым, беден иль богат,
Пророк или простой факир с базара,
А преклонишься, пасть безмолвным рад,
Чтобы коснуться огненного жара.
Чтобы, коснувшись, пить его и пить,
Самую жизнь за это отдавая.
Любовь — тот жар, что может утолить
И неземную жажду. О, я знаю,
Спасительная Чаша — перед каждым,
Любовью чистой утоляют жажду.

Перевод Таисы Бондарь
Взгляни на этот мир цветущий:
Душа моя, что в нем блуждает,
В восторге не от райских кущей, —
От их Творца. Он – созидает!
Он – и Любовь, и воплощенье
Любви в любом цветке и сердце.
Он – все, что жаждет восхищенья,
Он – все, что не подвластно смерти.
Его прекрасный лик незримый —
На всем, и все – непостижимо.
Чем победить
в борьбе с судьбою?
Я говорю, Кабир: любовью!

Перевод Таисы Бондарь
суфийская поэзия
Ни к другу не взывай, ни к небесам. Кабир и Хайям.

Ни ласки, ни любви и ни духовной пищи
повсюду не ищи, как милостыню — нищий:
Ты ласку и любовь твори в душе своей,
а не вымаливай их у других людей!

* * * * *

Ни к другу не взывай, ни к небесам
О помощи. В себе ищи бальзам.
Крепись в беде, желая кликнуть друга.
Перестрадай свое несчастье сам.

Перевод Семена Липкина.
Как следует никто не умирает. Всюду
дурное возрождается опять.
Но если я умру, то снова жить на буду,
чтоб не пришлось мне снова умирать.

Перевод Семена Липкина
Всем жаром сердца
Жажду я Любви,
И этой неизбывной жажды жар
Лишает сна, пытаясь оживить
Бессонной мыслью
Данный свыше дар.
Дар зреть Того,
О Ком тоскует мир,
О Ком тоскую я…
О, мне ль не знать,
Как девственно прекрасен
Мой Кумир,
Как щедр,
Когда дарует благодать!
И лучше бы отверг,
Отбросил прочь,
Чем эта мука:
Ждать, и ждать, и ждать —
Всю ночь,
Всю нескончаемую ночь.
Я говорю, Кабир,—
Чтоб так страдать,
Чтоб так любить,
Все надобно стерпеть:
И муку, и печаль, и боль,
И смерть…

Перевод Таисы Бондарь
Тропа любви крута, и только тот,
Кто жизнь готов отдать за право встречи
С Любовью – с Богом,
Той тропой пройдет,
Уразумев, что путь велик и вечен.
Его, родная, не постигнуть нам,
Все, что дано, — приблизиться в моленье,
Чтоб голову склонить к Его ногам,
Поверив этим трепетным мгновеньям.
Испить из чаши огненной Любви –
Не скряге, что дрожит над днями жизни,
А воину, что верность проявив,
Не пожалеет жизни за отчизну.
Испить из чаши… Это – не для всех!
Богат иль нищ, святой иль вор острожный,
А если мир желаний и утех влечет
Хоть втайне, жертва невозможна.
Любовь и Бог – одно, когда готов
Смиренно жизнь отдать за миг прозренья.
Не надо уверений, громких слов
Тому, кто знает глубину смиренья…
Я говорю, Кабир: отпив слегка
Из чаши огненной Любви однажды,
Найдешь спасенье в том, что и в веках
Не сможешь утолить возникшей жажды.

Перевод Таисы Бондарь

На пустынной и сухой земле
лотос вечной мудрости цветет,

Там душа моя сродни пчеле,
извлекающей чудесный мед.

https://persian-poetry.livejournal.com/tag/%D0%9A%D0%B0%D0%B1%D0%B8%D1%80

19.1519.15

Свадебные песни

У русской народной свадьбы были покровители. Их имена даже сегодня хорошо знакомы почти всем: это Богородица, Спаситель, Николай Угодник, святые Кузьма и Демьян, и другие. Однако под этими именами русские селяне прошлого подразумевали не совсем тех персонажей, которых сегодняшние люди знают из церковных книг. «Народные» образы святых покровителей удаляются от описанных в житие, их имена подчас не совсем канонические. Своеобразие персонажей народного мировоззрения и их отличие от церковного канона подчас удивляет современных людей.

Нужно напомнить, что для народного мировоззрения было характерно двоеверие. Это означает, что в сознании людей сливались христианские и дохристианские представления, причём сами верующие этого не замечали, а просто приписывали святым качества, которых не было в церковном учении. Это были черты старых культурных героев, в некоторых случаях – древнеславянских богов. Долгое время считалось, что это просто ненужное искажение религии, уходящее корнями в крестьянскую необразованность, и что об этом можно просто забыть. Однако со времён «золотого века русской культуры» (XIX века) появляется понимание ценности народных представлений, они воспеваются великими деятелями культуры той эпохи. А современные исследователи говорят о том, что «народные» святые являются вовсе не плодом вымысла. Причина почитания «народных» образов святых состоит в том, что они воплощают действительно важные архетипы тех культурных героев, с которыми чувствовали связь простые люди, живущие традиционными ценностями.

Кузьма и Демьян – почитаемые на Руси святые, в народном представлении были единым целым, поэтому часто это имя пишут через дефис или слитно (вариант – Кузьмодемьян).

Кузьма-Демьян в народном представлении был «божьим кузнецом», «ковалем» и змееборцем, думали, что он владеет молотом (поговорки: «Кузьма-Демьян – божий кузнец, дороги и реки куёт»; «Невелика у Кузьмы-Демьяна кузница, а на всю святую Русь в ней цепи куются»), куёт брачные узы, покровительствует семейному очагу и кузнечному делу.

Без призвания Кузьма-Демьяна не обходилась ни одна свадьба на Руси. Вот как к нему обращались 1. :

Свадебные песни

СВАДЕБНЫЕ ПЕСНИ
78. — Ты и скуй нам,
[Кузьма-Демьян], свадебку! —
Чтобы крепко-накрепко,
Чтобы вечно-навечно.
Чтобы солнцем не рассушивало,
Чтобы дождем не размачивало.
Чтобы ветром не раскидывало,
Чтобы люди не рассказывали!
79. — Пекись, пекись, сыр каравай,
Дерись, дерись, сыр каравай —
Выше дуба дубова,
Выше матицы еловой,
Шнрше печи кирпичной!
80. — Уж те, сватушку, пожилося, пожилося,
На дворе скота повелося, повелося:
И лошадушки сивогривы, сивогривы,
И коровушки златороги, златороги,
И овечушки долгохвосты, долгохвосты!
81. — Семену ложилось [бы]:
Ему рожь с овсом родилось,
И что ярая пшеница,
И что черная гречиха;
Возы бы ему насыпать
И на торг бы ему отвозить,
Дорогой ценой продавать,
Ему денежки собирать!
Его денежки золотые,
А игрицы молодые,,
А нас, игриц-то, немножко:
Всего сорок три да четыре!
83. Масленице:
— Дорогая наша гостья Масленица —
Авдотьюшка Изотьевна! —
Дуня белая, Дуня румяная,
Коса длинная — триаршннная,
Лента алая — двуполтинная,
Платок беленький — новомодненький.
Брови черные — наведенные,
Шуба синяя — ластки красные.
Лапти частые — головастые,

Портянки белые — набеленые!

ВЕЛИЧАЛЬНЫЕ ПЕСНИ
82. О в с е н ю:
Ай, во боре, боре
Стояла там сосна —
Зелена, кудрява,
Ой, Овсень! Ой, Овсень!
Ехали бояре.
Сосну срубили,
Дощечки пилили.
Мосточек мостили.
Сукном устилали,
Гвоздьми убивали.
Ой, Овсень! Ой, Овсень!
Кому же, кому ехать
По тому мосточку?
— Ехать там Овсеню —
Д а Новому году!
84. Березе:
— Березынька кудрявая,
Кудрявая, моложавая!
Под тобою, березынька.
Все не мак цветет,
Под тобою, березынька,
Не огонь горит;
Не мак цветет,
Не огонь горит —
Красные девушки
В хороводе стоят,
Про тебя, березынька,
Всё песни поют!
228
85. Костроме:
— Костромушка, Кострома,
Лебедушка — лебеда.
Белая, румяная!
У Костромушки, Костромы
Блины с творогом.
Кисель с молоком,
Каша масляная,
Теща ласковая!
86. Урожаю:
— А я роду, а я роду хорошего,
А я роду!
А я батьки, а я батьки богатого,
А я батьки!
А мой батька, а мой батька — ясен месяц,
А мой батька!
И моя матка, моя матка — красное солнце,
Моя матка!
И мои браты, мои браты — соловьи в лесе.
Мои браты!
И мои сестры, мои сестры — в жите перепелки,
Мои сестры!
Ясен месяц, ясен месяц ночью светит.
Ясен месяц!
Красное солнце, красное солнце летом греет.
Красное солнце!
Сизые соловьи, сизые соловьи летом поют.
Сизые соловьи!
В жите перепелки, а жите перепелки ж ать зазывают,
В жите перепелки!
87. Парням:
— Сени ль мои, сенечки.
Ой, сени ль мои новые,
Ой, столбы точеные.
Ой, крыльцы золоченые!
И с чего ль сени гнутся?
С чего ль сени колышутся?
— Как погнулися сени —
Три боярина сели,
Три хорошие сели.
Чернобровые сели:
Ой, первый боярин —
Егорушка,
Господин Иванович;
Ой, другой же боярин —
Харлампушко,
Господин Терентьевич;
Ой, третий боярин —г
Миколушка,
Господин Миколаевич!
88. Д е в у ш к а м :
Во поле рябинушка,
Ой дидо, ладо!
Во поле кудрявая.
Ой дидо, ладо!
На той на рябинушке,
Ой дидо, ладо!
Четыре было веточки,
Ой дидо, ладо!
На тех ли на веточках,
Ой дидо, ладо!
Четыре было ягодки,
Ой дидо, ладо!
Первая ягодка Аннушка,
Ой дидо, ладо!
Вторая ягодка Катинька,
Ой дидо, ладо!
Третья ягодка Машинька,
Ой дидо, ладо!
Четвертая ягодка
Авдотьюшка,
Ой дидо, ладо!
Для ради [Аннушки],
Ой дидо, ладо!
Для ради [Ивановны],
Ой дидо, ладо!
Столы становилися.
Ой дидо, ладо!
Для ради [Катиньки],
Ой дидо, ладо!
Для ради [Васильевны],
Ой дидо, ладо!
Скатерти расстилалися,
Ой дидо, ладо!

Для ради [Машиньки],
Ой дидо, ладо!
Для ради [Петровны],
Ой дидо, ладо!
Все гости съезжалися,
Ой дидо, ладо!
Для ради [Авдотьюшки],
Ой дидо, ладо!
Д ля ради [Михайловны],
Ой дидо, ладо!
Яствы становилнся,
Ой дидо, ладо!
89. П а р н я м и д е в у ш к а м :
На дворе дождик не силен, дробен.
Не силен, дробен — только пыль прибил
Над хоромами над высокими.
Над окошками над хрустальными!
Посреди двора стоит горница,
Стоит горница-заневольннца!
Заневолила да трех молодцов,
[Да трех молодцов — трех хорошеньких:]
Первый молодец — да Сергеюшка,
Другой молодец — да Иванушка,
Третий молодец — да Егорушка!
На дворе дождик не силен, дробен.
Не силен, дробен — только пыль прибил
Над хоромами над высокими,
Над окошками над хрустальными!
Посреди двора стоит горница.
Стоит горница-заневольница:
Заневолила да трех девушек.
Д а трех девушек — трех хорошеньких:
Первая девушка — Пелагеюшка,
Другая девушка — да Натальюшка,
Третья девушка — Василисушка!
91. Девушке:
— Что мои-то ясны очи заглядчивы:
Еще что они завидят, то на очи берут;
Что мелко мука овеяна мелко вытолчена.
Мелко вытолчена — в сито высеяна!
Что умна была дочь у честной у вдовы,
У честной у вдовы умно выучена;
Она в тереме сидела,
В руках пялички держала,
Всё узоры вышивала!
92. Парню:
— Д а наш Ванюшка добрый,
Д а наш Ванюшка добрый.
Сшил себе кафтан модный:
90. Девушке: Таусень!
Отчего она умна?
Что у.батюшки росла!
Таусень!
У сударыни матушки
Нежилася,
Таусень!
Что и нежилася
Д а лелеялася!
Таусень!
— Уж ты ягодка красна,
Земляничка красна,
Таусень!
Отчего она красна?
Во сыром бору росла!
Таусень!
— Уж ты, Катенька, умна,
Свет Ивановна, умна!

Не широкий, не узкий.
На манер французский!
93. П а р н ю :
За реченькой за быстрою,
Таусень!
Огни горят калиновые,
Таусень!
Калиновы, малиновы!
Таусень!
Промеж огней стоит скамья,
Таусень!
На той скамье лежат гусли,
Таусень!
Л еж ат гусли неналаженные,
Таусень!
А кому эти гусёлушки налаживати?
Таусень!
А налаживать гусёлушки Гордеюшке!
Таусень!
А Гордея-то сударя да не случилося,
Таусень!
А уехал-то Гордей во Казань-город,
Таусень!
Суды судить суженые,
Таусень!
Ряды рядить ряженые,
Таусень!
Он и батюшке шлет добра коня,
Таусень!
Он и матушке шлет шубу на золоте,
Таусень!
Он и братцам-то шлет туги луки,
Таусень!
Туги луки, кленовы [калены] стрелы,
Таусень!
Он и сестрицам шлет золоты венцы,
Таусень!
94. П а р н ю :
На Степанушке кудерушки,
Да-ту-усень!
Д а не сами завивались,
Да-ту-усень!
Завивала ему матушка,
Да-ту-усень!
Завивала-приго варивала:
Да-ту-усень!
Реки-озера разольются,
Да-ту-усень!
А кудри не разовьются,
Да-ту-усень!
— Не ломай — да все подавай,
Да-ту-усень!
Не тряси — да все по [д] неси,
Да-ту-усень!
Не пора ли, сударь, нгриц дарить,
Да-ту-усень!

Не рублем, не полтиною,
Да-ту-усень!
Золотою гривною,
Да-ту-усень!
95. Ж е н и х у и н е в е с т е :
— Тихонько, бояре.
Вы с горы спущайтесь!
Не сломите вишенки,
Не сорвите ягодки:
Вишенка — Викторушка,
Ягодка — Настасьюшка!
96. Жениху:
Что у месяца рога золоты,
И у солнышка лучи светлые;
У Ивана кудри русые —
Из кольца в кольцо испронизаны!
Что за эти-то кудерочки
Государь его хочет жаловать
Первым городом — славным Питером,
Другим городом — Белым Озером,
Третьим городом — каменной Москвой!
На Белом Озере — там пиво варят,
В каменной Москве — там вино гонят,
В славном Питере — там женить хотят,
У купца брать дочь, у богатого,
Дочь умную, дочь разумную —
Катерину Пантелеевну,
Со даньём ее, со приданым.
Со бельём ее коробейным!
97. Жениху:
— Ох ты, винная ягодка
Наливное сладкое яблочко —
Удалой добрый молодец
Свет Иван-то Васильевич!
Уродился хорош и пригож.
Уродился он счастливый.
Говорливый, таланливый,
Говорливый, забавливый!
Что за это его тесть возлюбил.
Теща-матушка жаловала:
Милой дочерью даровала —
Свет-от Анной Ивановной!
98. Невесте:
Золото с золотом свивалось,
Д а свивалось,
Жемчуг с жемчугом сокатался
Сокатался!
Д а Иван с Марьюшкой сходились,
Д а сходились.
Д а за единый стол-от становились,
Становились!
Д а еще наше золото получше.
Получше,
Д а и наш-от жемчуг подороже,
Подороже,
Д а и Марья Ивана получше,

Получше,
Д а она возрастом еще побольше.
Побольше,
Д а она личушком покрасивее,
Покрасивее,
Д а она беленьким побелее,
Побелее,
Д а у нее ясны очи пояснее,
Пояснее,
Д а у нее черны-то брови почернее,
Почернее,
Д а не наши по ваше ходили,
Ходили,
Еще ваши по наше ходили,
Ходили,
Д а они семь комоней истомили,
Истомили,
Д а и семеро полозьев истерли.
Истерли,
Д а они семеро подошв истоптали,
Истоптали,
Д а до нашей-то Марьи доходили,
Доходили.
Д о Егоровны доступали,
Доступали!
99. Невесте:
— Сказали, наша Маринушка
Неткаха, непряха,
А она, наша Гавриловна,
Еще и шелкошвейка!
Тонко пряла, часто1 ткала,
Бело белила —
Весь род подарила:
Она подарила свекру рубашку,
Свекрови — другую,
А деверечкам-соколочкам
Д а по шитому платочку!
100. Тысяцкому:
Как у тысяцкого бородка, бородка,
У Григорья-то хорошая, хорошая,
У Петровича пригожая, пригожая!
За ту бороду цари любят, цари любят.
По головушке цари гладят, цари гладят,
Воеводою называют, называют:
— Нареченный наш воевода, воевода!
— А ты, тысяцкий, не ломайся, не ломайся,
Д а за свой карман принимайся, принимайся.
За свой карман-карманину, карманину:
Во кармашке денежки шевелятся, шевелятся,
К нам, девушкам, норовятся, норовятся!
101. Дружке:
— Мы пойдемте по ряду,
Мы найдемте бороду,
Бороду почестную,
е. мелко.
Бороду дружнлову!
А дружила-дружечка,
Дружко наш почестненький.
Честная бородушка —
Николай Тарасьевич!
102. Поддружью:
— Д а и честь и хвала Ванина:
Прислал казака умного,
Своего братушку родного!
Д а умеет он богу молиться,
Нашим девочкам кланяться,
Нашим девочкам кланяться!
103. Свату:
— Сватушка-сват хорошенький,
Сват хорошенький — сват пригоженький!
Сват на меду замешанный.
Сытою поливаный.
Сватушка, сытою поливаный!
— Сватушка, подари-ка нам,
Сватушка, не рублем, полтиною,
Сватушка, золотою гривною!
104. Свату:
— Сватушка — гость богатый, тороватый;
Он с гривны на гривну ступает.
Он рублем вороты запирает.
Он полтиной вороты отпирает!
— Сватушка, догадайся,
З а мошоночку принимайся!
В мошне денежка шевелится,
[К] красным девушкам норовится!
105. Свахе:
— Исполать тебе, свахонька,
Д а исполать тебе, приезжая,
Д а Лизавета Ивановна! —
Коя охоча к нам в терем бывать,
Д а коя охоча нас, девиц, любить,
Коя охоча песни слушати,
Коя охоча нас, девиц, дарить
Не рублем, не полтиною —
Золотою одной гривною!
— Уж мы мед-пиво выпили.
Золотою грнвну вынули,
Мы низкий поклон поставили,
Челобитьеце исправили!
106. Большому боярину:
Чтой над той ли рекой — над Йорданом,
Над Йорданом!
Там стояли два дерева кипарнсны,
Кнпарисны!
Там сидели две птицы молодые,
Молодые!
Они пели-то песни веселые,
Веселые!
Они пели-то песни боярам,
Д а боярам:
— Чтой кому-то ведь быти в боярах,

Д а в боярах?
Чтой кому-то ведь быти в воеводах,
В воеводах?
Еще быти в боярах Олександру,
Олександру!
Еще быти в воеводах Ивановичу,
Д а Ивановичу!
А жене-то его — во княгинях,
Во княгинях!
— Затем здравствуй, Олександр да с Клавдйей,
Д а с Клавдйей!
Поздравляем тя, Иванович, с Петровной!
109. Молодоженам:
На горе было, горе — у Ивана на дворе,
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
Вырастало деревце да кипарисовое,
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
Как на этом деревце да три угодьица,
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
По вершине деревца да соловей песни поет,
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
Посередь-то деревца да пчелы яры гнезда вьют
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
По корень-то деревца да тут беседушка стоит,
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
Во беседушке сидит да удалой-от молодец,
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
Молодой-от молодец — да Иванушка господин,
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
Иванушка-господин да с молодой своей женой,
1 т. е. сделаны в Севске (город в Брянской обл.).
107. Кухарке:
— А где тая кухарочка,
Что обед состроила? —
А на ней шуба люба,
Д а ж а ре лье боброво,
А сама черноброва!
А на ней чоботушки
Севской1 работушки;
А на ней поясочек
И’ шелковый платочек!
Как и первый-то боярин —
Николай-сударь гулял,
Другой боярин-господин —
Василий-сударь гулял.
Что и третий-то боярин —
Что Андрей-сударь гулял!
Хвалился Николаюшка
Своей Лизаветушкой:
— Моя Лизаветушка
Умеет шелками шить,
Умеет [о] на золотцем!
Хвалился Василыошка
Своею Натальюшкой:
— Моя-то Натальюшка —
Умеет [о] на домом жить,
Умеет [о] на дом держать!
Хвалился Андреюшка
Своею Парашенькой:
— Моя ли Парашенька —
Умеет [о] на тонко прясть,
Умеет [о]на часто2 ткать!
108. М’О лодоженам:
У ворот травушка растет,
У ворот — шелковая,
О ло-ло-ло,
У ворот — шелковая!
Д а кто ж травушку топтал,
Кто шелковую ломал?
Притоптали, приломали
Три боярина,
Гуляли (они)
со боярышнями:
зд.: мелко.

Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
С молодой своей женой — да с Парасковьей молодой,
Вьюнец-молодец, вьюница, эй, молодая!
110. М у ж у и ж е н е :
Как вился хмель по болоту, душа, по болоту,
И прививался хмель ко воротам, душа, ко воротам,
И как просился хмель ко ночлегу, душа, ко ночлегу!
И у кого у нас двор просторный, душа, двор просторный?
У Ягорушки двор просторный, душа, двор просторный,
Яго хозяюшка молодая, душа, молодая.
Как клюквинка моховая, душа, моховая,
И брусничника боровая, душа, боровая!
111. М у ж у и ж е н е :
Во лугах, во лугах,
Во зеленых во лугах
Летал голубь.
Летал сизый —
Со голубушкою;
У голубя — золотая голова,
У голубушки —
позолоченная!
У М [иколая] М [иколаевича]
Молодая жена,
Молодая жена —
Еще барыня!
Ему люди, ему люди
Позавидовали.
— Я бы эту молоду жену,
Я бы летом, я бы летом
Во колясочке бы возил,
Я зимою, я зимою —
В петербургских санях,
На ямских лошадях:
Чтоб коники бежали,
Катеринушку утешали!
112. М у ж у и ж е н е :
Как во садике, во садике,
Во зеленом виноградике,
Ай люди, ай люли,
Во зеленом виноградике!
Расшатались в саду яблоньки,
Обломилися два сучика,
Ай люли, ай люли,
Обломилися два сучика!
Обломилися два сучика,
Откатилися два яблочка,
Ай люли, ай люли,
Откатилися два яблочка!
А два садовые, медовые
Все по блюдечку катаются,
Ай люли, ай люли.
Все по блюдечку катаются!
Все по блюдечку катаются,
Словно сахар, рассыпаются,
Ай люли, ай люли,
Словно сахар рассыпаются!
Как первый яблочек —
Королей-королевичу,
Ай люли, ай люли,
Королей-королевичу!
Королей-королевичу —
Все Ивану Андреевичу,
Ай люли, ай люли,
Все Ивану Андреевичу!
А второй все яблочек —
Королей-королевне,

Ай люли, ай люли,
Королей-королевне!
Королей-королевне —
Акулине Матвеевне,
Ай люли, ай люли,
Акулине Матвеевне!
113. Семье:
— Ой, Овсень! Ой, Овсень!
Походи, погуляй
По святым вечерам,
По веселым теремам!
— Ой, Овсень! Ой, Овсень!
Посмотри, погляди,
Посети, ты взойди,
К Филимону на двор!
— Ой, Овсень! Ой, Овсень!
Посмотрел, поглядел,
Ты нашел, ты взошел
К Филимону на двор!
Ой, Овсень! Ой, Овсень!
Как в средине Москвы
Здесь вороты красны,
Вереи все пестры;
Ой, Овсень! Ой, Овсень!
Филимонов весь двор
Обведен, затынен
Кипарисным тыном;
Ой, Овсень! Ой Овсень!
Филимонов-то тын
Серебром обложен.
Позолотой увит!
На дворе у Филимона
Три теремчика стоят:
И светленьки, и красненьки
Золотые терема!
Первый терем — светел
месяц,
Другой терем — красно
солнце,
Третий терем — часты
звезды!
Светел месяц — хозяин наш,
Красно солнце — жена его,
Часты звезды — их детушки!
Ой, Овсень! Ой, Овсень!
114. Семье:
— Прикажи, сударь хозяин, ко двору прийти,
Виноградье красно зеленое!
Прикажи-тко, хозяин, коляду просказать,
Виноградье красно зеленое!
Ах, мы ходим, мы ходим по Кремлю-городу,
Виноградье красно зеленое!
Уж ищем мы, ищем господинова двора,
Виноградье красно зеленое!
Господинов двор на седьми верстах,
Виноградье красно зеленое!
На седьми верстах, на осьмндесяти столбах,
Виноградье красно зеленое!
Что же около двора да железный тын,
Виноградье красно зеленое!
Что на всякой же тычинке по маковке,
Виноградье красно зеленое!
Что на всякой же — по крестику,
Виноградье красно зеленое!
Что на всяком же крестику по жемчужку,
Виноградье красно зеленое!
А среди того двора что три терема стоят,
Виноградье красно зеленое!
Что три терема стоят златоверховаты,
Виноградье красно зеленое!
Что в первом терему красно солнце,
Виноградье красно зеленое!
Красно солнце — то хозяин в дому,
Виноградье красно зеленое!

Что в другом терему светел месяц,
Виноградье красно зеленое!
Светел месяц — то хозяйка в дому,
Виноградье красно зеленое!
Что в третьем терему часты звезды,
Виноградье красно зеленое!
Часты звезды — то малы детушки,
Виноградье красно зеленое!
Хозяин в дому, как Адам в раю,
Виноградье красно зеленое!
Хозяйка в дому, как оладья на меду,
Виноградье красно зеленое!
Малы детушки, как [оладушки],
Виноградье красно зеленое!
115. Семье:
Середн двора, широкого,
Ой, таусень, ой, таусень!
Середи крыльца высокого,
Ой, таусень, ой, таусень!
Тут стояла скамеечка серебряная.
Ой, таусень, он, таусень!
На скамеечке сидел тут Кирей-от со женой,
Ой, таусень, ой, таусень!
Тут Кирей-от со женой — он н с Марфой со душой.
Ой, таусень, ой, таусень!
Они думушку да все подумывают.
Ой, таусень, ой, таусень!
— Как нам сына-то женить, как нам дочку бы отдать?
Ой, таусень, ой, таусень!
А нам сына женить со доброго со коня,
Ой, таусень, ой, таусень!
А нам доченьку отдать с высокого терема.
Ой, таусень, ой, таусень!
У Кирея-то у Мнтрнча золотая борода,
Ой, таусень, ой, таусень!
Золотая борода да позолоченный усок.
Ой, таусень, ой, таусень!
Позолоченный усок — по рублю-то волосок,
Ой, таусень, ой, таусень!
116. Замужней женщине:
Как у кочета головушка краснехонька,
Таусень!
У Степана-то жена хорошохонька,
Таусень!
Она по двору идет — ровно пава плывет,
Таусень!
Она в избушку идет — ровно буря валит,
Таусень!
Впереди-то сидит — ровно свечка горит,
Таусень!
В пологу она лежит — ровно зайка дышит,
Таусень! 2.

1. Традиции Русской свадьбы. А.А. Соколова. Ридеро.

2. Круглов Ю.Г. Русские обрядовые песни. 1989

19.1519.15

Катулл. Люблю и ненавижу

Catullus Odi et amo
Много лет я, автор этого сайта, преподавала латинский язык. В преподавании латыни я пыталась всегда опираться на тексты.
Я использовала тексты латинских авторов классического периода “золотой и серебряной латыни”. Так же и средневековые тексты, в том числе брала из Нового Завета на латинском языке. В переводе Иеронима Стридонского. Из Biblia Sacra Vulgata. Пусть очень маленькие. Но связанные и осмысленные. Так как в советских учебниках упражнения состояли из предложений на латинском языке без указания источника и автора. Например учебник Латинский язык, Ярхо В.Н., Лобода В.И , по которому обучались студенты факультета иностранных языков Омского педагогического института в 1974-1976 года. Сейчас учебник издают в переработанном виде.
На моих уроках изучали фразы конкретных авторов. Так, когда изучали видо-временные форма Praesens Indicativi activi, студентам предлагалось для иллюстрации этого грамматического явления маленькое стихотворение Катулла:
Catullus 85, Catvlli Carmen LXXXV
Odi et amo. Quare id faciam nescio,
sed fieri sentio et excrucior.
Поэт использовал элегический дистих для этого стихотворения.

«Ди́стих — строфа, состоящая из двух строк. Обычно имеется в виду элеги́ческий ди́стих (греч. δίστιχον έλεγειακόν «элегическое двустишие») — строфа, состоящая из двух нерифмованных строк (двустишие): первой — гекзаметра, второй — пентаметра.»1.
Люблю — аmo. Глагол стоят в первом лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения действительного залога. Глагол 1го спряжения.
Nescio-незнаю.Глагол стоят в первом лице единственного числа настоящего времени изъявительного наклонения действительного залога.
Глагол 4го спряжения.

Odi-ненавижу. 1л.ед.ч praesens indicativi activi. Глагол odi так же встречаем у Горация. ода 38 в 1 книге Horace, Odes 1.38:

Persicos odi, puer, apparatus,
displicent nexae philyra coronae;
mitte sectari rosa quo locorum
sera moretur.

simplici myrto nihil allabores
sedulus curo: neque te ministrum
dedecet myrtus neque me sub arta
vite bibentem.

38

                  Персов роскошь мне ненавистна, мальчик,
                  Не люблю венков, заплетенных лыком.
                  Перестань отыскивать, где осталась
                              Поздняя роза.
                  
                  Мирт простой ни с чем не сплетай прилежно,
                  Я прошу. Тебе он идет, прислужник,
                  Также мне пристал он, когда под сенью
                              Пью виноградной.
                  
                  Пер. С. В. Шервинского1.

Переводов много. Но может быть кто-нибудь попробует и сделает свой уникальный. Тем более что тема этих строчек вечна – любовь, которая была, есть и будет.

А с точки зрения методической, я полагала, что если студенты и забудут Praesns indicativi activi, то узнают о существовании поэта Катулла, величайшего классика древнеримской и мировой литературы,
обстоятельства его жизни и любви.

* * *
Исследовательница творчества Катулла Шталь И.В. в монографии «Поэзия Гая Валерия Катулла». 1977. пишет: «Переходная эпоха отозвалась в судьбе Катулла личной драмой, любовью, сломавшей его жизнь.
Молодым человеком с севера Италии он приехал в Рим и сблизился здесь с женой сенатора, патрицианкой, умной и красивой,стоявшей в центре политических событий и любовных интриг, Клодией, сестрой знаменитого народного трибуна Клодия Пульхра. Близость длилась несколько лет и окончилась трагически. Вся история этой любви — счастье встреч, полнота разделенного чувства, ссоры и примирения, измены возлюбленной и ревность, отчаяние, страстная любовь на грани ненависти — его, и безудержный разврат — ее, и разрыв, и глубокая душевная опустошенность — в стихах поэта.
Великое усердие филологов позволило установить реальных адресатов большинства поэтических посланий Катулла (друзей, соперников, врагов), приблизительную хронологию любовных отношений и — соответственно — лирических стихов. Но не эпоха и не личная судьба при всей их естественной связи определили как непосредственная данность специфику поэзии Катулла, тональность и направленность, трагическую страсть, душевное раздвоение и даже знаменитое «Ненавижу и люблю». Эпоха и личная судьба сформировали мировоззрение и мировосприятие поэта, заставившие Катулла так, а не иначе, увидеть и передать свою эпоху, так, а не иначе, почувствовать и пережить свою любовь. История становится поэтическим характером, имеющим и свои историко-социальные корни и свое образное поэтическое выражение».2.

Гай Валерий Катулл (ок. 87 до н. э.— ок. 54 до н. э.)

Любовь и ненависть кипят в душе моей.

Быть может: «Почему?» — ты спросишь. Я не знаю,

Но силу этих двух страстей

В себе я чувствую и сердцем всем страдаю.

Пер. Фёдор Евгеньевич Корш (1843—1915)

Автор перевода жил давно. А мне перевод очень нравится. В отношении содержания стихотворения нужно добавить, что любовь Катулла к Лесбии подвергалась большим испытаниям.

И в стихотворении говорится о двойственности этой мощной силы.

Валерий Брюсов
Odi et amo.
Catullus *.

Да, можно любить, ненавидя,
Любить с омраченной душой,
С последним проклятием видя
Последнее счастье — в одной!

О, слишком жестокие губы,
О, лживый, приманчивый взор,
Весь облик, и нежный и грубый,
Влекущий, как тьма, разговор!

Кто магию сумрачной власти
В ее приближения влил?
Кто ядом мучительной страсти
Объятья ее напоил?

Хочу проклинать, но невольно
О ласках привычных молю.
Мне страшно, мне душно, мне больно…
Но я повторяю: люблю!

Читаю в насмешливом взоре
Обман, и притворство, и торг…
Но есть упоенье в позоре
И есть в униженьи восторг!

Когда поцелуи во мраке
Вонзают в меня лезвие,
Я, как Одиссей о Итаке,
Мечтаю о днях без нее.

Но лишь Калипсо я покинул,
Тоскую опять об одной.
О горе мне! жребий я вынул,
Означенный черной чертой!

* Ненавижу и люблю (лат.). — Катулл.
Валерий Брюсов, 1911

1. Квинт Гораций Флакк. Собрание сочинений
     СПб, Биографический институт, Студия биографика, 1993
     OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru

2.https://www.livelib.ru/review/955665-poeziya-gaya-valeriya-katulla-irina-shtal

19.1519.15

О маме

Мамин день
Художник март нарисовал

Простым карандашом:

Замерзший лужицы овал,

Деревья нагишом…

Промокших серых воробьев

И веточек канву,

Наполненную до краев

Печальную Неву…

Я встретил маму, и вокруг

Всё сделалось иным,

И город оказался вдруг

Веселым и цветным!

Марина Тахистова

Сюрприз
А какой подарок маме

Мы подарим в Женский день?

Есть для этого немало

Фантастических идей.

Ведь сюрприз готовить маме —

Это очень интересно…

Мы замесим тесто в ванне

Или выстираем кресло…

Ну а я в подарок маме

Разрисую шкаф цветами,

Хорошо б и потолок…

Жаль, я ростом невысок.

Петр Синявский

Утюг-пароход
Смотрите,

По папиным брюкам плывет

Вперед

Белоснежный утюг-пароход!

А мама с биноклем

стоит у руля:

«Виднеется

прямо по курсу земля!»

Объездила мама

немало морей:

Футболок,

Рубашек,

Штанов,

Простыней…

И айсберги-складки

для мамы —

Пустяк,

Она в этом деле

бывалый моряк.

Ее не страшит никакая волна!

Наверно, морская волчица она!

Галина Дядина

С. Феоктистов

Мать
Мать была всех наших игр ценитель,
Участник всех бесхитростных затей,
И самый первый в жизни наставитель,
И самый справедливый из судей…

И как мы были бесконечно рады,
Когда она своим счастливым взглядом,
Уставшая от вечной суеты,
Смотрела наши первые тетради
И первые похвальные листы!

С каким священным чувством целовали
Её волос серебряную прядь!
С какою теплотою вспоминали
Незабываемое слово — «Мать»

В походах и сражениях суровых
В чужом и неприветливом краю…
Не потому ли этим нежным словом
Мы называем Родину свою?

… И все дороги мы прошли достойно,
И не сломила нас в боях гроза,
И все мы нынче прямо и спокойно
Глядим любимой Родине в глаза!

1947 г.

Белинский Ю.

Слово о Маме
Сейчас мне помнится все чаще:
Зеленой веткой над плечом,
Как давний сон, лесная чаща,
До дна пронзенная лучом.
И я, обвязанный косынкой
От мошек, падая в траву,
Ребенком с маленькой корзинкой
Бегу на мамино «Ау-у»…
И мама ждет с улыбкой сына,
Хотя глаза ее грустят,
И обнимает сильно-сильно,
Да так, что косточки хрустят.
А после, вся в пылинках света,
В корзинку глядя, говорит:
«Смотри, сынок, поганка это,
А этот вот — хороший гриб».
Увы… От времени не деться,
И память к многому слаба,
Но крепко помнятся из детства
Мне эти мамины слова.
И вот опять на той полянке
Стою, на детство бросив взгляд.
В моей корзинке не поганки,
Грибы хорошие лежат.
На них засохнувшие листья
Дрожат от ветреного дня…
И только нет, чтоб похвалиться,
Сегодня мамы у меня…
Наверно, можно притерпеться
И двери в прошлое забить,
Но только мальчика из детства
В себе уже не позабыть.
И я Россию в ритме будней,
В каком бы ни был далеке,
Как маму, слышу и бегу к ней,
Как в детстве в жаркий день — к реке.

Мама
Пол-России я исколесил.
Даль меня от дома отрывала…
Мама! Я не самый лучший сын.
Ты меня прости за это, мама!
Много испытать мне довелось.
Долго через сердце боль сквозила…
Чтобы надо мной рассеять злость,
Мама, ты единственная сила!
Я могу от боли ошалеть.
Так нелепо все перемешалось!
И никто не хочет пожалеть.
Мама, ты единственная жалость!
Громкими литаврами звеня,
Или лишь позвякивая слабо,
Как бы жизнь не славила меня,
Мама, ты единственная слава!
Будет ли любовь в моей судьбе
Или же печальнейшая повесть,
Если я забуду о тебе,
Мама, ты единственная совесть!
Жизнь спешит во сне и наяву.
Все приобретает быстротечность.
Но, пока на свете я живу,
Мама, ты единственная вечность!

Бородина Т.

Мы — матери
Ты на коленях держишь малыша,
К щеке прильнула пухлая ручонка
И ты сидишь безмолвно, чуть дыша,
Чтоб не проснулся спящий твой мальчонка.
А где-то далеко в другой стране,
Обняв дитя своей рукою тонкой,
В звенящих ожерельях из монет
Качает мать смешного негритенка.

Горюнов М.

Мать
Вставала всех раньше, везде поспевала,
Ложилась последней, а станет светать,
Опять на ногах, как ни в чём не бывало,
Моя дорогая, любимая мать.
Ты деток своих бережливо растила,
А кто заболеет, боялась дышать,
Не спала ночами, огня не гасила,
Моя дорогая, любимая мать.
Немало тревог пережито тобою.
Но как хорошо иногда помечтать!
И, кажется, мыслям конца нет отбою,
Моя дорогая, любимая мать.
«Вот вырастут детки, по школам учиться
Во что бы то ни стало, а нужно отдать.
И если худого ни с кем не случится,
Я буду навеки счастливая мать!»
Когда посвободнее дома бывала,
К себе на колени любила нас брать.
Быть может, ты детство своё вспоминала,
Моя дорогая, любимая мать?
Ты песню нам самую лучшую пела, —
Её не сумею теперь передать…
О мужестве храбрых та песня звенела,
Моя дорогая, любимая мать.

Мы выросли все, ничего не забыли,
Что с детства учила ты нас понимать!
Мы любим тебя так, как прежде любили,
Моя дорогая, любимая мать.

И в грозные дни, когда враг озверелый
Хотел нашу радость и счастье отнять,
По первому зову Отчизны мы смело
Взялись за ружьё, любимая мать.

Не бойся, родная, ведь нас миллионы,
Мы зверя в берлогу загоним опять!
Победой великой в борьбе окрылённый
Весь мир будет вместе с тобой ликовать!

Суворова В.

Моей маме
Пред тобой я склоняю колени,
Моя добрая, милая мать.
Как люблю я тебя, к сожаленью,
Не успела тебе я сказать.

Не успела, так часто бывает,
Все казалось еще впереди,.
Жизнь так быстро порой угасает,
Смотришь — руки уже на груди…

А душа улетела, не слышит,
И спеши — не спеши, не догнать.
Только ветер калитку колышет
И пытается что-то сказать.

Я сегодня калитку прикрою
И с тобой посижу в тишине.
Свою тайну тебе я открою:
Пусто мне без тебя на Земле.

Но я знаю, что время настанет
И с тобою увидимся мы.
Жизнь, как снежная горка, растает,
Я увижу другие миры.

Виноградова Т.

Мама
Тебе было трудно, я знаю.
Но все пересилить смогла.
Для нас ты была, как святая,
Святою от нас и ушла.
Я помню, как вечером звездным
Учила писать и считать.
И часто твердила: не просто
Людьми нам хорошими стать.
Не делать плохого учила,
На зло отвечать лишь добром.
В пример ты всегда приводила —
Как дружно вы жили с отцом.
А жили вы трудно, правдиво,
Хранили душевную честь,
Внушали вы нам терпеливо,
Что правда лишь — истина есть.
Спасибо, родные, за это,
За то, что для всех нас тогда
Вы были источником света,
Что нас согревает всегда.

Максимов М.

Мать
Жен вспоминали на привале,
друзей — в бою.
И только мать
не то и вправду забывали,
не то стеснялись вспоминать,

Но было,
что пред смертью самой
видавший не один поход
седой рубака крикнет:
— Мама!
..И под копыта упадет.

Рубцов Н.

Прощальная песня
Я уеду из этой деревни…
Будет льдом покрываться река,
Будут ночью поскрипывать двери,
Будет грязь на дворе глубока.

Мать придет и уснет без улыбки..,
И в затерянном сером краю
В эту ночь у берестяной зыбки
Ты оплачешь измену мою.

Так зачем же, прищурив ресницы,
У глухого болотного пня
Спелой клюквой, как добрую птицу,
Ты с ладони кормила меня.

Слышишь, ветер шумит по сараю?
Слышишь, дочка смеется во сне?
Может, ангелы с нею играют
И под небо уносятся с ней..

Не грусти! На знобящем причале
Парохода весною не жди!
Лучше выпьем давай на прощанье
За недолгую нежность в груди.

Мы с тобою как разные птицы!
Что ж нам ждать на одном берегу?
Может быть, я смогу возвратиться,
Может быть, никогда не смогу,

Ты не знаешь, как ночью по тропам
За спиною, куда ни пойду,
Чей-то злой, настигающий топот
Все мне слышится, словно в бреду.

Но однажды я вспомню про клюкву,
Про любовь твою в сером краю
И пошлю вам чудесную куклу,
Как последнюю сказку свою.

Чтобы девочка, куклу качая,
Никогда не сидела одна.
— Мама, мамочка! Кукла какая!
И мигает, и плачет она…

Смеляков Я.

* * *
Вот опять ты мне вспомнилась, мама,
и глаза твои, полные слез,
и знакомая с детства панама
на венке поредевших волос.

Оттеняет терпенье и ласку,
потемневшая в битвах Москвы,
материнского воинства каска —
украшенье седой головы.

Все стволы, что по русским стреляли,
все осколки чужих батарей
неизменно в тебя попадали,
застревали в одежде твоей.

Ты заштопала их, моя мама,
но они все равно мне видны,
эти грубые длинные шрамы —
беспощадные метки войны…

Дай же, милая, я поцелую,
от волненья дыша горячо,
эту бедную прядку седую
и задетое пулей плечо.

В дни, когда из окошек вагонных
мы глотали движения дым
и считали свои перегоны
по дорогам к окопам своим,

как скульптуры из ветра и стали,
на откосах железных путей
днем и ночью бессменно стояли
батальоны седых матерей.

Я не знаю, отличья какие,
не умею я вас разделять:
ты одна у меня, как Россия,
милосердная русская мать.

Это слово протяжно и кратко
произносят на весях родных
и младенцы в некрепких кроватках,
и солдаты в могилах своих.

Больше пет и не надо разлуки,
и держу я в ладони своей
эти милые трудные руки,
словно руки России моей.

Твардовский А.

Из цикла «Памяти матери»
Прощаемся мы с матерями
Задолго до крайнего срока —
Еще в нашей юности ранней,
Еще у родного порога,

Когда нам платочки, носочки
Уложат их добрые руки,
А мы, опасаясь отсрочки,
К назначенной рвемся разлуке.

Разлука еще безусловней
Для них наступает попозже,
Когда мы о воле сыновней
Спешим известить их по почте.

И, карточки им посылая
Каких-то девчонок безвестных,
От щедрой души позволяем
Заочно любить их невесток.

А там — за невестками — внуки.
И вдруг назовет телеграмма
Для самой последней разлуки
Ту старую бабушку мамой.

Ратов Станислав

Материнское окно
Ах, края мои родные!..
Как я не был здесь давно.
Нежно светит меж рябинами
Материнское окно.

Привела тропа окольная
К материнскому крыльцу.
И бежит слеза невольная,
Как дождинка по лицу.

Разволнован я — не слишком ли?
Ведь седой уже давно.
А смотрю опять мальчишкою
В материнское окно.

Вот сейчас, через мгновение,
На родной ступлю порог.
Выйдет мама, с удивлением
Вскрикнет: — Дитятко! Сынок!

И опять, как в давней давности
Прослезится моя мать.
Будет вновь меня от радости
Обнимать и целовать!..

Время, время быстротечное…
Как в награду мне дано
Испокон на веки вечные
Материнское окно!..

Твардовский Александр

* * *
И первый шум листвы еще неполный,
И след зеленый по росе зернистой,
И одинокий стук валька на речке,
И грустный запах молодого сена,
И отголосок поздней бабьей песни,
И просто небо, голубое небо –
Мне всякий раз тебя напоминают.

Старшинов Николай

Пишите письма матерям
Поют гитар походных струны
в тайге, в горах, среди морей…
О, сколько вас сегодня, юных,
живет вдали от матерей!

Вы вечно, юные, в дороге –
то там объявитесь, то тут…
А ваши матери в тревоге
вестей от вас все ждут и ждут.

Они считают дни, недели,
слова роняя невпопад…
Коль рано матери седеют –
не только возраст виноват.

И потому, служа солдатом
или скитаясь по морям,
почаще все-таки, ребята,
пишите письма матерям!

Коротаев Виктор

* * *
О вере наших матерей,
Вовек не знающая меры,
Святая трепетная вера
В нас,
Подрастающих детей.
Ее, как свет в березняке,
Не вытравит ничто на свете:
Ни единицы в дневнике,
Ни злые жалобы соседей.
Уж матери такой народ –
Вздохнут,
Нас долгим взглядом смеря:
«Пусть перебесятся. Пройдет». –
И снова верят, верят, верят.
Так верят матери одни
Взыскательно и терпеливо.
И – не крикливые они – они
Не почитают это дивом.
А просто нипочем года
Их вере, трепетной и нежной;
Вот только мы-то
Не всегда
Оправдываем
Их надежды.

Фирсов Владимир

* * *
Мы часто мать
По пустякам тревожим:
У друга заночуешь иногда,
А мать не спит
И думает, быть может,
Что с сыном приключилася беда.
Она не спит.
Минуты словно вечность,
Проходит перед нею, как вопрос.
Заплачет мать,
И ей как будто легче…
А если у нее не хватит слез?

Стариков А.

* * *
Мама и Родина очень похожи:
Мама – красивая, Родина – тоже!
Вы присмотритесь: у мамы глаза
Цвета такого же, как небеса.

Мамины волосы, словно пшеница,
Что на бескрайних полях колосится.
Мамины руки теплы и нежны,
Напоминают луч солнца они.

Если поет мама песню, то ей
Вторит веселый и звонкий ручей…
Так и должно быть: что дорого нам,
Напоминает всегда наших мам.